После представления в самом большом концертном зале Цюриха – «Корсо» – о нем говорил весь город. Ассистент втыкал ему в грудь и спину кинжалы и рапиры, а он абсолютно не реагировал на это…

Вот как описал его выступление перед студентами-медиками один из очевидцев: «Мирин Дажо, голый по пояс, молча стоит в центре комнаты. Ассистент очень быстро подходит сзади и вонзает в него 80-сантиметровую рапиру куда-то в область почек. Гробовая тишина. Студенты и преподаватели сидят с раскрытыми ртами, не в силах поверить своим глазам.

Сомнений нет: клинок прошел через тело, кончик торчит спереди. Самое удивительное — даже не невозмутимость Дажо, а то, что на его теле нет ни капли крови…»

Настоящее имя Дажо — Арнольд Геррит Хенске. Родился он 6 августа 1912 года в Роттердаме. Нол, как называли его друзья, увлекался рисованием и в 20 лет возглавил группу архитекторов в проектном бюро.

В детстве и юности с Нолом Хенске неоднократно происходили странные события. Так, однажды он написал портрет покойной тетки, которая всю жизнь прожила в Южной Африке и которую он никогда не видел. Он сумел изобразить ее с такой точностью, будто она ему позировала.

Часто, просыпаясь по утрам, Арнольд с удивлением обнаруживал, что руки и простыни перепачканы краской, а в студии царит беспорядок. Он рисовал во сне неплохие картины, даже не просыпаясь и ничего не помня…

«Переворот» в жизни Нола произошел на… 33-м году жизни. Именно тогда он понял, что его тело неуязвимо. Арнольд бросил работу и переехал в Амстердам, где бродил по кафе и барам и предлагал посетителям… зарезать себя. Скоро о нем говорил весь город.

Имя Арнольд Хенске поменял не в целях рекламы, а потому, что на эсперанто Мирин Дажо означает «чудесный», «удивительный». Он, как и многие современники, считал, что при помощи этого искусственного языка человечеству удастся преодолеть коммуникационные барьеры между народами.

Конечно, Дажо проверяли врачи, причем не раз. В конце мая 1947 года он продемонстрировал свои таланты в Цюрихском кантональном госпитале. Как обычно, Мирин разделся до талии. Когда ассистент пронзил рапирой сердце, легкие и почки, он, как обычно, не почувствовал боли и не проронил ни капли крови.

Чтобы исключить возможность гипноза, было решено сделать рентген, но медики не знали, как доставить его до рентгеновского кабинета — ведь носилки не приспособлены к транспортировке людей, пронзенных рапирами.

Дажо успокоил их, сказав, что сам дойдет куда нужно — с рапирой, естественно. Снимки исключили всякие сомнения: клинок прошел через несколько жизненно важных органов,но не причинил никаких повреждений.

Конечно, нельзя было исключить возможность того, что после извлечения рапиры начнется массивное внутреннее кровотечение. Доктора были готовы к такому исходу. Но когда рапиру осторожно вынули из тела Дажо, на коже остались едва заметные пятнышки: на месте входа и выхода клинка. Крошечные ранки промыли и обработали, хотя Мирин Дажо заявил, что в этом нет нужды — инфекция ему не грозит. Затем он «добил» почтеннейшую публику, спустившись в парк и пробежав с рапирой несколько кругов.

Несмотря на то, что самому Дажо кинжалы и рапиры не причиняли никакого вреда, зрители часто падали в обморок. Во время одного из выступлений в Швейцарии у особенно впечатлительной зрительницы случился сердечный приступ. На представлении в цюрихском «Корсо» рапира задела кость. Услышав в абсолютной тишине негромкий скрежет, несколько человек упали в обморок. Кончилось все тем, что Дажо запретили выступать в больших залах. Пришлось ограничиться маленькими кафе и барами. Впрочем, Мирин не жаловался. Ведь начинал-то он как раз с таких площадок…

Его ассистент Грут считал, что Мирин знал о скорой смерти. Когда он несколькими месяцами раньше покидал Голландию, то сказал ему, что больше не увидит родину. Перед роковым экспериментом Дажо попросил Грута не помогать ему, чтобы потом избежать ответственности…

В интервью популярному журналу Мирин Дажо однажды заявил: «Я не актер, а пророк. Если верить в Бога, то можно научиться управлять своим телом…»