— Все началось в 2008-м, когда я участвовала в программе молодежного обмена и оказалась в России. Из Москвы на поезде мы отправились в Ижевск. А еще два месяца спустя, снова на поезде, я съездила в Приднестровье.

Я с первого взгляда влюбилась в эти старые странные поезда — медленные, с передвигающимися по вагонам продавцами или дельцами, которые предлагали обменять валюту, разговорами, какой-то своей жизнью, существующей отдельно от остального мира. Микрокосмосом. Я поняла, что хочу вернуться и попытаться отразить его на пленке — не задокументировать происходящее «по-журналистски», а показать то, как вселенную поезда почувствовала лично я.

Я слышала, что после финала чемпионата Европы по футболу, который состоялся в Украине в 2012-м, в стране начали активно строить новые составы. Ясно, что прогресс неизбежно приведет к исчезновению чудесной маленькой вселенной внутри поезда, которую я так сильно полюбила. Я поняла: если не начну фотопроект прямо сейчас, лет через 10 он будет невозможен — моего микрокосмоса больше не будет.

Я надеялась получить поддержку властей — официальное разрешение на съемку станций, пассажиров и работников. Я отправила запросы в железнодорожные компании стран, которые намеревалась посетить, — от Албании до Беларуси — и, честно, даже не подозревала, что прошу нечто особенное. Достать подобное разрешение оказалось невозможно! Как только ты обозначаешь себя: «Привет, я фотограф! Я хочу поснимать ваши поезда!», власти не только не оказывают поддержку, но и начинают настойчиво препятствовать съемке.

Сложнее всего было в Молдове, где мне не позволили даже достать камеру из сумки. В составе меня знал каждый проводник, и они внимательно следили за моими действиями: «Ага, ты тот самый фотограф, которому не дали разрешение. Никаких снимков!» Видя подобную реакцию, я решила путешествовать безо всяких бумаг с печатями — знакомиться с пассажирами, самостоятельно устанавливать с ними контакт и фотографировать. И все получилось! Мы продали почти весь тираж книги (1 200 экземпляров, и это уже второе издание), что было для меня неожиданностью. Никогда бы не подумала, что такое количество людей в мире разделяет мою любовь к поездам!

Самой жутковатой страной мне показалась Беларусь. Еще находясь в Германии, я попыталась связаться с местной железнодорожной компанией (письма на русский язык переводила подруга). Никакого разрешения, конечно, не дали, а по приезде в страну я не могла отделаться от ощущения, что, зная мое имя и намерения, теперь за мной внимательно наблюдают. К счастью, в этой поездке я была не одна — говорящая по-русски подруга смогла отправиться в путешествие по Беларуси вместе со мной. Не знаю, как без ее помощи я бы справилась с постоянными расспросами местной полиции. «Она всего лишь фотограф, снимает обычную жизнь, интересуется Восточной Европой», — снова и снова объясняла моя подруга.Однако не все страны были так подозрительны. Например, в Албании на общение с властями ушла неделя, но как только нужные бумаги оказались на руках, все двери были открыты: работники отводили в депо, объясняли, как проходят ремонтные работы. Никто не смотрел на меня косо, подозревая невесть в чем.

Не всегда фотографии легко давались и в самом поезде, особенно в Молдове, Украине и Беларуси. Сложен был первый контакт; когда люди знакомились со мной ближе, они становились менее напряженными. Поэтому, чтобы сделать снимок, нужно было провести с ними какое-то время, пообщаться, объяснить им, кто ты и почему у тебя в руках камера.

Так как я всегда пыталась взять билеты на поезд, который идет максимальное количество времени (самое долгое непрерывное путешествие длилось шесть дней), времени порой действительно оказывалось достаточно и для общения, и для съемок. Но, признаюсь, шесть суток в плацкарте пережить непросто.Все фотографии сделаны либо в самом поезде, либо около него: на перроне, у вагона, переделанного в баню, или на станциях, куда прибывал состав. Все эти места по-своему связаны с миром пассажиров и поездов — даже привокзальные уборные. В одной из них мне удалось сделать портрет женщины в окошке, где посетители должны были оплачивать пользование услугами и получать туалетную бумагу. Еще одна впечатлившая меня работница — смотрительница, которую я увидела в Молдове: женщина просто сидела на старой станции по 12 часов смены в ожидании прибытия очередного поезда. Их, насколько я поняла, в сутки приходило два. Причем даже не пассажирских, а грузовых. Когда я попыталась заговорить со смотрительницей, узнать, в чем именно заключается ее работа, она ответила, что просто сидит там, наслаждается закатом, а затем на 2-3 часа возвращается в сторожку. Удивительно!

Садясь в поезд, я никогда не прятала камеру. Мне было важно сразу показать, что я фотограф, но и немедленно приступать к съемке я не стремилась. Первое время я спокойно щелкала виды из окна, позволяя другим пассажирам привыкнуть к присутствию «человека с камерой», постепенно могла завязаться беседа. Где-то часа через три я спрашивала разрешения и фотографировала попутчиков.

Помню, в Молдове один парень, с которым мы несколько раз выходили курить, настолько освоился, что даже не изменил выражения лица, когда я направила на него камеру.

Большинство местных не понимали, что меня привлекает в старых поездах. «Зачем ты снимаешь наши уродливые вагоны? Что ты в них нашла? — смеялись некоторые. — Почему ты не фотографируешь красивые немецкие поезда у себя в Германии?» В Молдове был эпизод, когда весь поезд довольно грубо советовал мне «отвалить и убираться к себе домой вместе со своей камерой».

В Германии я также сознательно выбираю поезд как средство передвижения — никаких самолетов. Любое время, проведенное в поезде, я расцениваю как «качественное». Это время «для себя»: без спешки, без интернета, с пейзажем, постоянно мелькающим за окном. Когда еще, в обычной жизни, мы можем позволить себе сидеть на месте 5 часов и ничего не делать? И, насколько я поняла из отзывов о моем проекте, в своем увлечении я не одинока.