План Скотта включал деятельность двух отрядов. Отряд под командованием Виктора Кемпбелла должен был пройти вдоль Великого Ледяного барьера до Земли Эдуарда VII. 26 января «Терра Нова» отправилась на восток, предполагаемым местом её базирования была Китовая бухта, которой Кемпбелл достиг 4 февраля. К великому изумлению британцев, в бухте стоял «Фрам» — судно снабжения экспедиции Руаля Амундсена. Командир Торвальд Нильсен не стал встречать гостей, но «Фрам» посетили сам Кемпбелл и лейтенант Пеннелл. Позднее Кемпбелл, Пеннелл и доктор Левик по приглашению Амундсена посетили базу норвежцев «Фрамхейм».
Амундсен предложил англичанам располагаться поблизости, подчеркнув, что Антарктика открыта для всех. Однако результаты ледовой разведки показали Кемпбеллу, что Земля Эдуарда VII недоступна для исследования с моря. Амундсен, Нильсен и лейтенант Престрюд были приглашены на ланч в кают-компании «Терра Нова». Амундсен стремился разузнать побольше о моторных санях Скотта. Через полчаса после их ухода Кемпбелл поспешно покинул Китовую бухту.
«Терра Нова» в заливе Мак-Мердо.
Кемпбелл не застал в Мак-Мёрдо экспедиции Скотта — к тому времени начались разведочные походы на юг. Он оставил сведения об Амундсене в письме Скотту. Отряд Кемпбелла высадили на Земле Виктории, где шесть его членов проработали до начала 1912 года. «Терра Нова» после этого взяла курс на Новую Зеландию, откуда 28 марта новости о полярной гонке распространились по миру. Получив новости, Скотт писал в дневнике 22 февраля:
Это сообщение вызвало только одну мысль в моём уме, а именно: всего разумнее и корректнее будет поступать так, как намечено мною, — будто и не было вовсе этого сообщения; идти своим путем и трудиться по мере сил, не выказывая ни страха, ни сомнения.
Вид горы Эребус.
Скотт во главе двенадцати человек 27 января выступил к 80° ю. ш. с целью закладки продовольственных складов для весеннего похода. В команду входили 26 собак и 8 пони послабее — остальных берегли для весны. После десятидневного похода был разбит лагерь, получивший название Corner Camp (Угловой), ибо он располагался на меридиане мыса Крозе, и отсюда открывался удобный путь на ледник Бирдмора. Переждав трёхсуточный шторм (погибли два пони), Скотт решил отправить трёх наиболее пострадавших животных на базу с лейтенантом Эвансом и тремя матросами.
16 февраля 1911 года на 79° 29′ ю. ш. в 150 милях от мыса Эванса был заложен склад «Одной Тонны», названный по весу снаряжения, оставленного там. Он был обозначен черным флагом и светоотражателем из металлических сухарных ящиков. Температура на обратном пути упала. Скотт, Уилсон, Мирз и Черри-Гаррард решили вернуться на собачьих упряжках, поручив пятерых оставшихся пони Бауэрсу, Оутсу и Грану.
7 февраля 1911 года.
21 февраля едва не произошло катастрофы, когда собаки провалились сквозь снежный мост над пропастью, причём Скотту пришлось спускаться в ледниковую трещину, чтобы вытащить двух собак — 11 повисли на постромках . Из восьми взятых в путь пони на базу вернулись только двое. 1 марта Скотт записал в дневнике:
Ясно, что эти пурги бедным животным не под силу. < …> Между тем нельзя допустить, чтобы они приходили в скверное состояние в самом начале работ экспедиции. Получается, что в следующем году необходимо будет выступить позднее. Что же делать! Мы поступали по мере своего понимания, и опыт купили дорогой ценой.
Грот в айсберге.
Снаряжение складов продолжалось до начала апреля. 23 апреля на широте Мак-Мёрдо начиналась полярная ночь.
Зимний дом был разделен на два отсека: офицерский и нижних чинов, ученые были приравнены к офицерам. Жизнь была размеренной: Скотт рассчитывал пайки и график весеннего похода, ученые занимались изучением атмосферного электричества и паразитов у пингвинов и рыб. Члены научной группы регулярно читали лекции по своим предметам — три раза в неделю, что было частью развлечений зимовщиков[9]:289—291. Важным занятием были регулярные выгулы лошадей и собак, а также футбольные матчи на льду.
Празднование дня рождения Скотта.
22—23 мая Скотт и Уилсон обследовали зимовье Шеклтона на мысе Ройдс, обнаружив там запасы провианта, достаточные для команды Скотта примерно на восемь месяцев. Единственное, что оттуда Скотт забрал — пять экземпляров англиканского молитвенника: почти все церковные книги по недосмотру остались на «Терра Нова».
27 июня — 1 августа в разгар антарктической зимы Уилсон, Бауэрс и Черри-Гаррард совершили 60-мильный (97 км) поход на мыс Крозье для сбора яиц императорских пингвинов и испытания полярного снаряжения и рациона. Инициатором экспедиции был Уилсон: он хотел изучить особенности зимнего высиживания потомства пингвинами. Это был первый в истории полярных исследований зимний исследовательский поход в обстановке полярной ночи.
Генри Бауэрс, Эдвард Уилсон и Эпшли Черри-Джеррард незадолго до отъезда на Мыс Крозье в поисках яиц императорских пингвинов.
Поход оказался чрезвычайно тяжелым: чтобы преодолеть 97 км в почти полной темноте и на экстремальном холоде, потребовалось 19 дней. 5 июля температура упала до −60 °C (−77 °F). Зачастую не удавалось пройти больше одной мили в сутки. Из-за постоянного обледенения установка палатки требовала нескольких часов, чрезвычайно трудно было открывать мешки для провианта, керосин представлял собой некое подобие студня.
Томас Клиссолд, шеф-повар экспедиции с императорским пингвином.
Прибыв на мыс Крозье, экспедиционеры построили иглу из каменных глыб, сверху изолированных снегом, с брезентовой крышей, коньком для которой послужили сани. Им удалось подобраться к колонии пингвинов, в результате Уилсон добыл три яйца. Вскоре ураганом было разрушено иглу, и Уилсон принял решение о возвращении. На обратном пути во время 11-балльного шторма 22 июля ветром была унесена палатка, и трое людей провели около полутора суток в спальных мешках под открытым небом. Палатку удалось отыскать более чем в миле от места катастрофы: по счастью, во время урагана температура поднялась до −18 °C. Яйца пингвинов удалось сохранить, и они были впоследствии доставлены в Музей естественной истории в Южном Кенсингтоне.
Фотограф Герберт Понтинг с пингвинами.
Остатки иглу, построенного членами команды, были найдены в 1958 г. участниками экспедиции Э. Хиллари во время первой трансантарктической экспедиции. Остатки были перевезены в Новую Зеландию для музейной экспозиции.
Пингвины Адели на мысе Адэр.
Ассистент Уилсона — Эпсли Черри-Гаррард назвал зимний поход «самым ужасным путешествием на свете» (англ. worst journey in the world; потом это выражение стало заглавием его мемуаров, вышедших в 1922 году.). Скотт писал после их возвращения:
В течение пяти недель они перенесли невероятные невзгоды. Никогда я не видел таких измученных, можно сказать, истрёпанных непогодой людей. Лица их были все в морщинах, скорее даже как бы в шрамах, глаза тусклые, руки побелели. Кожа на руках от постоянного холода и сырости была в каких-то складках, но следов обморожения немного.
Антон Омельченко стрижет волос Патрика Kеохане в лагере во время экспедиции.
13 сентября 1911 года Скотт объявил команде свои планы: к полюсу отправляются двенадцать человек, но непосредственно на Полюс должны были прибыть четверо, остальные — оказывать им поддержку по пути. В составе полярной группы должны были быть два навигатора (Скотт и Оутс), врач (Уилсон) и опытный моряк (Эдгар Эванс). Скотт писал:
Составленный план, по-видимому, снискал общее доверие. Остается испытать его на деле.
С 15 по 28 сентября Скотт предпринял экскурсию к западным горам, пройдя до мыса Батлер. Всего он преодолел 175 сухопутных миль. За время его отсутствия Мирз нашёл применение телефонам, соединив проводной связью хижину-склад на мысе Хат и основное зимовье (15 миль), а также астрономическую обсерваторию. Это позволило астрономам получать данные о точном времени, не используя посыльных и не вынося хронометры на мороз. Температура воздуха все это время держалась около −40 °C. Полюсный отряд был разделён на три группы. Группа на мотосанях (лейтенант Эванс, Дэй, Лэшли и Хупер) стартовала 24 октября и должна была привезти три тонны припасов на 80°30′ ю. ш.
Передвижение осуществлялось со скоростью 0,8 км/ч, первые сани окончательно вышли из строя 1 ноября, вторые — через 87 км от Углового склада. Основной причиной аварий был постоянный перегрев двигателей воздушного охлаждения и неприспособленность трансмиссии к условиям холодного климата. После этого люди были вынуждены впрячься в упряжку сами и тащить её 241 км до условленного места, имея нагрузку на каждого свыше 2 центнеров.
Поедание бобов членом экспедиции.
Скотт выступил на пони 1 ноября, достигнув лагеря Корнер 5 ноября. Дневные переходы пришлось ограничить 15 милями, чтобы не перегружать пони. Именно в этот период Скотт раздраженно назвал свой транспорт «клячами» и указал, что они стали очень прихотливы в еде. 7 ноября Скотта догнал Мирз, возглавлявший третий отряд, шедший на собаках. Склада Одной Тонны достигли 15 ноября, дав команде сутки отдыха. В тот же день команда лейтенанта Эванса обустраивала склад 80°30′ ю. ш. В сутки они проходили до семнадцати миль.
Первую лошадь пришлось застрелить 24 ноября. После этого Дэй и Хупер были отправлены на базу, а в сани впряглись Аткинсон, лейтенант Эванс и Лэшли. В группе Скотта до 28 ноября оставалось восемь пони.
4 декабря экспедиция достигла «Ворот» (англ. Gateway) ледника Бирдмора. 5 декабря началась сильнейшая пурга, продолжавшаяся четверо суток, и положение экспедиции было отчаянным. Путешественники смогли двинутся только 9 декабря, ненастье сбило экспедицию с запланнированного графика на 5-6 дней. У подножья ледника пришлось пристрелить всех лошадей. Подъём на ледник был разведан Шеклтоном и имел длину 120 миль. Оставшиеся без тягловых средств двенадцать человек были разделены на три «упряжки». Подъём был крайне тяжёл: из-за рыхлого снега удавалось пройти не более четырех миль в сутки. 17 декабря был устроен склад Середины Ледника.
Далее переходы составили по 17 миль, но группа на пять дней отставала от графика Шеклтона. 20 декабря на базу были отправлены Аткинсон, Райт, Черри-Гаррард и Кеохэйн. Последняя вспомогательная группа должны была уйти 4 января, однако Скотт решил взять к полюсу пятого члена команды — Бауэрса. Это решение Скотта более других критиковали современники и потомки. Проблема заключалась в том, что провиант и снаряжение были рассчитаны на четырёх человек, включая место в палатке и число лыж (без них пришлось обходиться Л. Оутсу). Решение Скотта крайне негативно сказалось на судьбе и его полюсной группы, и группы лейтенанта Эванса: сократив её до трёх человек, Скотт уменьшил их шансы благополучного возвращения.
Скотт со своими людьми (слева направо: Оутс, Бауэрс, Скотт Уилсон и Эванс). 1911 год.
Скотт и Эванс расстались на Полярном плато. По дороге к Складу Одной Тонны лейтенант Эванс уже был не в силах стоять на ногах. Тогда Лэшли и Крин насильно привязали его к саням (он требовал, чтобы ему оставили провиант и спальный мешок и бросили на леднике). Эванс пришел в себя на базе усилиями доктора Аткинсона. Не излечившийся от цинги до конца, Эванс был доставлен в Англию, где был удостоен королевской аудиенции и повышен в звании до капитана 2-го ранга. 30 августа 1912 года он вновь вступил в командование барком «Терра Нова».
5 января полюсная группа достигла 88° ю. ш., до полюса оставалось 120 миль. Переходы всё усложнялись: снег напоминал песок, скольжение почти отсутствовало. 15 января был заложен Последний склад, до полюса оставалось 74 мили. К этому времени члены команды были уже сильно истощены, а у Эдгара Эванса проявились признаки цинги. В последний рывок к полюсу было решено идти налегке, оставив на складе запас провианта на 9 дней.
Скотт испытывал беспокойство по поводу того, что норвежцы их опередили. 16 января, заметив множество собачьих следов (их по неизвестной причине не занесло снегом за 33 дня), Скотт записал в дневнике:
Сбылись наши худшие или почти худшие опасения. < …> Вся история как на ладони: норвежцы нас опередили! Они первые достигли полюса. Ужасное разочарование! Мне больно за моих верных товарищей. < …> Конец всем нашим мечтам. Печальное будет возвращение.
17 января англичане достигли полюса (по расчётам Скотта они находились в 3½ милях от его географической точки) через 33 дня после команды Амундсена. Для «окружения» полюса команда прошла одну милю прямо и три мили в правую сторону.
18 января Бауэрс обнаружил палатку Амундсена «Пульхейм» в двух милях от лагеря Скотта. Скотт поначалу считал, что норвежцев было двое, но в палатке были письма к Скотту и норвежскому королю, а также записка с отчетом норвежской команды, из которой выяснилось, что экспедиционеров было пятеро. Резко ухудшилась погода: снежный буран, заносивший следы при −30 °C.
Мы воздвигли гурий, водрузили наш бедный обиженный английский флаг и сфотографировали себя. На таком морозе сделать всё это было нелегко.
«Юнион Джек» доставленный Скоттом на Южный полюс.
21 января началась сильная пурга, удалось пройти только 6 миль. 23 января Э. Эванс обморозил нос и сильно повредил руки. Из экспедиционеров он был в самой скверной физической форме. Очередного промежуточного склада удалось достигнуть только 25 января (в этот день Амундсен вернулся на базу). К 4 февраля помимо обмороженного Эванса, был ещё один больной: Уилсон растянул связки на ноге. Состояние духа команды непрерывно ухудшалось.
4 февраля Скотт и Эванс провалились в ледниковые трещины. Скотт повредил плечо, а Э. Эванс, очевидно, получил сильное сотрясение мозга. Он больше был не в состоянии тянуть сани, а сил его хватало только чтобы не отставать от остальных. Особенное опасение вызывает состояние Эванса. Он как-то тупеет и вследствие сотрясения, полученного утром при падении, ни к чему не способен.
Спуск по леднику продолжался с 7 по 17 февраля, причём последние три дня экспедиционеры голодали: выбившись из графика, они не могли дойти до склада. Уилсон собрал за это время 14 кг горных пород, в том числе с отпечатками доисторических растений, но был так слаб, что даже не смог описать находки в своём журнале.
17 февраля скоропостижно скончался Эдгар Эванс. Скотт описывал это так:
Вид бедняги меня немало испугал. Эванс стоял на коленях. Одежда его была в беспорядке, руки обнажены и обморожены, глаза дикие. На вопрос, что с ним, Эванс ответил, запинаясь, что не знает, но думает, что это был обморок. Мы подняли его на ноги. Через каждые два—три шага он снова падал. Все признаки полного изнеможения. Уилсон, Бауэрс и я побежали назад за санями, Оутс остался при нём. Вернувшись, мы нашли Эванса почти без сознания. Когда же доставили его в палатку, он был в беспамятстве и в 12 ч. 30 мин. тихо скончался.
Эванс был похоронен в леднике. До базы оставалось 420 миль.
В лагере у подножья ледника Бирдмора экспедиционеры сменили сани и отправились в путь 19 февраля. Им удалось немного подкрепиться кониной: здесь были захоронены убитые пони. Снег по-прежнему напоминал песок пустыни и мешал скольжению. Члены команды страдали от снежной слепоты, особенно поразившей Уилсона. До Южного ледникового склада группа Скотта дошла только 24 февраля, обнаружив, что осталось мало керосина: он испарялся из негерметичных бидонов (по другой версии — вытекал из бидонов, поскольку оловянная пайка рассыпалась от мороза; постоянные проблемы с пайкой испытывала и команда Амундсена). Дневные переходы составляли 13 миль. Температура ночью опускалась до −40 °C.
К 1 марта экспедиционеры достигли склада «Середина ледника», вновь обнаружив катастрофическую нехватку керосина: его не хватало до следующего склада. К тому времени только Скотт продолжал вести дневник и отсчитывать время. Дневные переходы составляли не больше 1 мили, участники экспедиции катастрофически теряли силы. Оутс получил сильное обморожение обеих ног, началась гангрена. Всего в 72 милях к северу от них находилась группа Черри-Гаррарда и Д. Гирева, с 4 по 10 марта они заложили новые запасы в Склад Одной Тонны, но из-за быстро наступавшей зимы вынуждены были вернуться на базу.
6 марта, Оутс, не в силах идти дальше, покинул палатку в снежный буран:
Оутс проспал предыдущую ночь, надеясь не проснуться, однако утром проснулся. Это было вчера. Была пурга. Он сказал: «Пойду пройдусь. Может быть, не скоро вернусь.» Он вышел в метель, и мы его больше не видели
К этому времени экспедицию отделяли от склада 26 миль. 20 марта сильно обморозил ногу Скотт, у него началась гангрена. Топливо закончилось 23 марта, пищи оставалось на два дня. Уилсон и Бауэрс из-за сильнейшей пурги при −35 °C не могли пройти 11 миль (17 км) до склада. От основной базы их отделяли 264 км. После этого в записях Скотта следует шестидневный перерыв.
Члены команды понимали, что это конец. Скотт в дневнике указывал, что хотел было выдать спутникам смертельные дозы опиума (не обошлось без конфликта с Уилсоном — хранителем аптечки), но потом было решено дожидаться естественной смерти. Это произошло еще до гибели Оутса — 11 марта.
Последняя запись в дневнике Скотта датирована 29 марта 1912 года.
По заявлениям Аткинсона — командира поисковой партии ноября 1912 года, Скотт умер последним: тела Уилсона и Бауэрса были аккуратно завязаны в спальные мешки, а сам командир отбросил отвороты спального мешка и раскрыл куртку. Под плечом у него находилась сумка с дневниками членов экспедиции, а руку он положил на тело Уилсона
4 марта девять человек, включая тяжело больного лейтенанта Эванса, отплыли на барке «Терра Нова» в Новую Зеландию. Судно забросило в Мак-Мёрдо семь индийских мулов, 14 собак (три вскоре издохли) и необходимый провиант.
Крайнее физическое истощение Д. Гирева и Черри-Гаррарда заставило их, не дожидаясь команды Скотта, возвращаться на базу. 16 марта 1912 года они добрались до мыса Хат, где застали Аткинсона и унтер-офицера Кеохэйна: от мыса Эванс их отрезала полынья. Тем не менее, 26 марта Аткинсон предпринял последнюю попытку узнать новости о группе Скотта. 30 марта его группа заложила склад в 8 милях от Углового лагеря, оставив там недельный запас провианта. На вторую зимовку на мысе Эванса остались 13 человек, группа Кемпбелла (6 человек) находилась в полной изоляции на Земле Виктории. Зимовка на базе Скотта была крайне тягостной в психологическом отношении, ибо все понимали, что произошла катастрофа. Научные работы, тем не менее, продолжались в полном объеме, особенно астрономические исследования и наблюдения за полярными сияниями.
Исполнявшему обязанности командира Аткинсону, принимая во внимание малочисленность команды, пришлось выбирать из двух маршрутов: либо идти на юг, пытаясь найти останки Скотта, либо к Земле Виктории по побережью для спасения лейтенанта Кемпбелла. Было решено искать Скотта. 29 октября 1912 года выступила группа мулов, Аткинсон, Черри-Гаррард и Д. Гирев следовали за ними на собаках. 10 ноября обе группы достигли Склада Одной Тонны и двинулись на юг, предполагая идти до ледника Бирдмора (Аткинсон полагал, что несчастье случилось на перевале). Однако уже 12 ноября они обнаружили палатку Скотта, почти занесенную снегом.
Аткинсон составил описание увиденного и забрал дневники членов экспедиции и непроявленные фотопластинки, которые хорошо сохранились за 8 месяцев полярной ночи. В старом ботинке Скотта было найдено письмо Амундсена, которое англичане забрали с собой. Были также найдены горные породы, собранные на леднике Бирдмора.
Тела не тронули, только убрали подпорки палатки, её полог послужил саваном погибшим. После этого над останками была построена снежная пирамида, увенчанная временным крестом из лыж. В снегу оставили отчет о походе. Аткинсон хотел разыскать и тело Оутса, которое должно было находиться не более чем в 20 милях (о его судьбе он знал из записей Скотта). Был найден его спальный мешок (у старого вала для защиты пони), но тела не обнаружили, вероятно, оно было занесено снегом.
Могила Скотта, Уилсона и Бауэрса. 12 ноября 1912 года.
Возвращение на базу.
Вернувшись на базу, Аткинсон застал там в полном составе группу Кемпбелла, самостоятельно вышедшую после ледовой зимовки. «Терра Нова» под командованием Эванса прибыла 18 января 1913 года. Капитан Эванс писал в дневнике:
Я ощутил комок в горле при мысли о том, что я должен буду приветствовать полярников, зная, что их опередил Амундсен. Это все равно как поздравлять близкого друга с тем, что он пришел вторым в отчаянной изнурительной гонке.
Именно так оно и было.
О гибели командира Эвансу сообщил Кемпбелл. На судне был сделан большой крест из красного дерева, на котором была вырезана посвятительная надпись и финальная фраза из «Улисса» А. Теннисона — «To strive, to seek, to find, and not to yield» («Бороться и искать, найти и не сдаваться»). Крест установили на вершине холма Обсервер, откуда открывался вид и на первую базу Скотта 1901 года и на шельфовый ледник Росса. 22 января 1913 года «Терра Нова» покинула пролив Мак-Мёрдо. 10 февраля экспедиция вернулась в порт Оамару (Новая Зеландия), откуда были посланы известия в Лондон и Нью-Йорк.
Почтовые марки экспедиции.
7 марта 1912 года лондонская газета Daily Chronicle опубликовала первое сообщение об успехе Амундсена. Эта весть вызвала недоумение в Британии, поскольку с начала марта циркулировали слухи об успехе Скотта. Кэтлин Скотт писала в дневнике, что Амундсен, якобы, подтвердил первенство Скотта. Первая достоверная информация об экспедиции «Терра Нова» появилась 1 апреля, когда из Новой Зеландии были переданы по телеграфу дневники Скотта годичной давности.
В сентябре 1912 года вышел в свет роман английского политика А. Мэсона «Штурвал», характер героя которого был списан со Скотта. Герой романа начинает с политической карьеры, но затем отказывается от кресла в Парламенте ради достижения Южного полюса.
Интересно, что герою романа не удаётся достичь полюса, хотя автор не предполагал трагического конца главного героя. В предисловии особо оговаривалось, что «роман был начат в 1909 году».
Кинооператор Герберт Понтинг вернулся в Британию в ноябре 1912 года с массой фотографий и несколькими фильмами об экспедиции. В интервью он опроверг слухи, что на крайнем Юге Земли имела место полярная гонка, и заявил, что покорение Южного полюса было только частью программы Скотта. Он добавил:
Среди поздравлений, поступающих в адрес капитана Амундсена, самым сердечным будет то, которое он получит от капитана Скотта. Ибо именно Скотт больше, чем кто-либо иной, способен понять, что значит добиться успеха в подобном предприятии.
Открытки посвященные погибшему исследователю.
Вечером 10 февраля 1913 года в Лондоне стало известно, что «Терра Нова» вернулась на месяц ранее оговоренных сроков в связи с серьезной бедой. Тогда же было опубликовано «Воззвание к общественности» самого Скотта, написанное им перед смертью. Там анализировались причины провала экспедиции, причем особо оговаривались тяжелые погодные условия. Завершалось послание так:
Если бы мы остались в живых, то какую бы я поведал повесть о твердости, выносливости и отваге наших товарищей! Мои неровные строки и наши мёртвые тела должны поведать эту повесть, но, конечно же, наша великая и богатая страна позаботится о том, чтобы наши близкие были как следует обеспечены.
Премьер-министр Г. Асквит заверил Палату общин, что призыв Скотта будет услышан. Первый лорд Адмиралтейства У. Черчилль заявил, что вдова Скотта получит ту же пенсию, которая полагалась, если бы ее муж погиб на действительной службе и стал кавалером ордена Бани. То же касалось вдовы Эдгара Эванса.
Центральные английские газеты учредили фонды имени Скотта. Первой была газета Daily Chronicle, чей владелец внес в фонд 2000 фунтов. Газеты Австралии учредили «шиллинговые фонды» для оказания помощи иждивенцам погибших.
В Лондоне 15 февраля 1913 года был объявлен траур, причём король Георг V участвовал в панихиде как простой военнослужащий, без полагающихся королевских почестей.
Кэтлин Скотт получила известия о гибели мужа только 19 февраля, находясь на полпути между Таити и Новой Зеландией, куда направлялась встречать экспедицию.
Председатель Королевского географического общества лорд Н. Кёрзон заявил 15 февраля, что долг экспедиции Скотта составлял на тот момент 30 тыс. фунтов. В тот же день фонды Скотта были слиты в единый фонд, и требуемая сумма была собрана за три дня. К 8 июля фонд собрал 75 000 фунтов. После погашения долгов и выплаты пенсий 17 500 фунтов были выделены на публикацию научных результатов экспедиции; полку, где служил Л. Оутс, была предоставлена субсидия для установки ему памятника. Оставшаяся сумма в 18 000 фунтов была разделена на три части: на сооружение памятника погибшим, на установку мемориальной доски в соборе Святого Павла в Лондоне и на учреждение фонда для финансирования полярных экспедиций. Фонд был ликвидирован в 1926 году, все его средства были использованы по назначению.
«Хижина» Скотта в наши дни.
Отчёт о полярной трагедии был прочитан в Королевском Альберт-холле 21 мая 1913 года капитаном 2-го ранга Эвансом. На докладе присутствовали около 10 тыс. человек. Все участники экспедиции были награждены полярными медалями Королевского географического общества и короля, а Крин и Лэшли — удостоены медали Альберта за спасение капитана Эванса. Офицеры и матросы получили денежную премию.
Памятник Скотту, сооружённый на средства фонда его имени, был открыт в 1925 году в Девонпорте. Мраморный памятник работы Кэтлин Скотт воздвигнут в Крайстчёрче (Новая Зеландия), ещё один поставлен в Порт-Чалмерсе, откуда Скотт отбыл в свою последнюю экспедицию. Памятники Скотту сооружены в Кейптауне и Портсмуте (последний — также работы К. Скотт). Кэтлин Скотт была и автором памятника шефу научной группы — Эдварду Уилсону в Челтнеме, открытого в 1914 году.
По инициативе французского полярника Жана-Батиста Шарко в Швейцарских Альпах, где испытывались моторные сани Скотта, был сооружен мемориальный гурий, воспроизводящий могилу Скотта на шельфовом леднике Росса. Обелиск установлен и в Норвегии — у подножья ледника Хардангер.
Монумент в память о погибших на мысе Эванс.
https://humus.livejournal.com/2679918.html
