Кибуц (ивр. קִבּוּץ; первоначально קְבוּצָה, квуца — «группа», также киббуц) — сельскохозяйственная коммуна в Израиле, характеризующаяся общностью имущества и равенством в труде и потреблении.
Молодёжь, прибывшая в Землю Израильскую со второй репатриацией в Израиль (алиёй) 1904—1914 годов, была воодушевлена как идеей национального возрождения еврейского народа на его исторической родине, так и социальными идеями, сочетавшими идеи европейского социализма с социально-этическими идеалами библейских пророков. Однако реализация этих стремлений натолкнулась на отсутствие земельных участков, пригодных для сельскохозяйственного использования, климатические и природные трудности, скудость средств, враждебность турецкой администрации и соседей-арабов,а также на недоброжелательное отношение чиновников барона Э. Дж. Ротшильда.
Чтобы преодолеть эти тяжёлые условия, необходимо было создать новый образ жизни, а для выполнения идеологических задач требовалось коренным образом изменить структуру экономической деятельности. Кибуц, основанный на принципе коллективного владения имуществом и средствами производства, равенства в работе, потреблении и социальных услугах, на отказе от наёмного труда, был ответом как на экономические и политические препятствия, так и на идеологические запросы поселенцев, главными выразителями которых стали И. Трумпельдор и Маня Шохат. Первое основанное на коллективных началах сельскохозяйственное поселение, квуца Дгания, было создано в 1909 году. К концу 1-й мировой войны в стране уже было восемь сельскохозяйственных коммун, в которых состояло, в общей сложности, 250—300 человек.
С установлением британской власти в подмандатной Палестине (1920) и началом третьей репатриации в Израиль кибуцное движение стало интенсивно развиваться. Многочисленные активисты заселения, прибывшие из России и Польши, включались в существующие или организовывались в новые сельскохозяйственные, а также рабочие коммуны, крупнейшей из которых была Гдуд ха-‘авода. Наряду с небольшими, в начале 1920-х годов были основаны и крупные сельскохозяйственные коммуны: Бет-Альфа, Гева (1921), Дгания-Бет (1920), Кирьят-‘Анавим, Тель-Иосеф (1921), Хефци-Ба (1922), Эйн-Харод, Ягур и другие. За годы британского правления в Земле Израильской число сельхозкоммун и коллективно купленного жилья, возросло до 176, а их население в конце мандатного периода насчитывало 47,4 тыс. человек (около 23 тыс. членов).
Разветвлённая сеть кибуцев в разных районах страны до и после возникновения Государства Израиль сыграла важную роль в решении одной из главных задач сионистского движения — создания класса еврейских земледельцев, способных обеспечить еврейское население необходимыми сельскохозяйственными продуктами. В относительно короткий срок новые поселенцы, лишь часть которых прошла подготовку на учебных фермах (хаввот хахшара), организованных группами активистов заселения за границей, создали в Земле Израильской высокопродуктивное сельское хозяйство, не уступающее по уровню хозяйствам развитых стран с многовековой земледельческой традицией.
Сельскохозяйственные поселения создавались на крайне скромные средства Всемирной сионистской организации. Первые годы поселенцы были вынуждены жить в палатках или бараках и довольствоваться скудным рационом. Тяжёлые условия жизни усугублялись болезнями, в первую очередь малярией. Во многих местах поселенцам часто угрожала опасность вооружённых нападений соседей-арабов. Однако сплочённость коммун, целеустремленность их членов, планомерная организация трудовой деятельности способствовали тому, что такие бедствия причиняли им менее серьёзный и менее длительный ущерб, чем сельским поселениям других видов (например, мошавам).
Хацерим, к примеру, в 1950-х пережил «соляной кризис»: выяснилось, что земли, на которых расположился кибуц, засолонены, и на них ничего не может расти. Кибуцники не сломались: решив никуда не уходить с выделенного места, они промыли всю кибуцную почву!
Кибуц был основан членами движения Ха-ноар ха-овед ( Трудовая молодежь ). Люди строили, воевали, жили, женились и разводились. Причем женились настолько усердно, что трудно проследить отчетливую генеалогическую линию в потомках, многие друг другу родственники через бывшую жену двоюродного брата а чья то бабушка согрешила с водолазом. В конце концов получилось, что в кибуце живут многочисленные потомки трех семей и десяток совершенно посторонних, вроде нашей. Кибуц стареет, дети уезжают, нормальной работы в районе почти нет. В то время, когда мы хотели стать членами кибуца — это было сложно, кибуцники не хотели принимать никого со стороны. Нас перед приемом посылали на графологическую экспертизу, наверное, хотели прояснить, кто чем дышит. Экспертизу мы успешно прошли, что доказывает ее бессмысленность — двух таких социопатов как мы только поискать:) Сейчас кибуц ищет желающих влиться в ряды, но уже и статус члена кибуца совсем не тот, без права на долю в собственности, и непонятно, кому вообще это надо. Люди снимают квартиры в кибуце, записывают детей в садики и школы, поживут год и переезжают в другое место. Кстати, одно из примечательных свойств Гешера — это зверская летняя жара, все же 200 метров ниже уровня моря, долина реки Иордан. Отмечу, что «почетное» звание кибуцника не передается по наследству, кибуцные дети должны пройти тот же процесс приема, что и мы.
Но по порядку. 22 года назад кибуц еще был кибуцом, почти как задумали отцы основатели. Была столовая с трехразовым бесплатным питанием. Можно было приводить гостей, если гостей много — то надо предупредить, но приводить все равно можно. На шабат и праздники устраивались целые пиры с самодеятельностью. Один минус — кибуцники совершенные трезвенники, ни вина, ни чего покрепче на столах никогда не было, разве что шабатнее вино. В общем то, конечно, здорово — о еде думать не надо, на всем готовом. В понедельник, скажем, шницели, в среду — курица, в пятницу днем — день памяти ( יום הזיכרון ) — доедают остатки за неделю. Ну и шабат, само собой. В кибуце кашрут не соблюдался, подавали что угодно, ужин был и на Йом Кипур, да причем очень праздничный. Но у всего хорошего есть изнанка — это бесконечные дежурства. Причем все дифференцировано — если ты учитель ( многие кибуцные тетки работают учителями ) или ребенок после 14-ти лет, или какой то дворовой (חצרן) — то дежуришь на кухне. Если рабочая косточка, то чтобы не заскучал — должен отработать два шабата на рабочем месте, причем если лаборант — то в цеху. Но это еще не все — дополнительно случались так называемые мобилизации (גיוסים). Это, например, если надо убирать помидоры, то получал повестку явиться в такое то время и отстоять смену на помидорном комбайне, что не тривиально, тем более в шабат.
Мы приехали 30-го марта 1993-го. Вышли вот на этой остановке, с тех пор мало что изменилось — те же горы и поля, только сама будка новая ( оригинальную будку снес проезжавший по своим делам тягач ).
Поселились в домике для программы «Первый дом на родине», где прожили два года. Дом примечателен тем, что в нем не было ни телефона, ни телевизионного кабеля. Поэтому все время, которое мы тут жили, смотрели исключительно первую программу израильского телевидения. Да и вообще русские программы появились в телевизоре лет через 10-12, так что иврит мы выучили быстро. И от русского телевидения отвыкли окончательно. Вот первый домик, на снимке. Он после капитального ремонта, сейчас в нём живут отслужившие кибуцные дети.
Каждый кибуцник получает так называемый бюджет ( תקציב ) — деньги на расходы. Причем весь бюджет расписан по пунктам — деньги на домашнюю утварь, на одежду, деньги на отпуск, деньги еще на что то — к сожалению не сохранил ни одной распечатки. Сумма зависела только от количества детей. У кого маленький ребенок — получали деньги на памперсы, детское питание брали из шкафчика в садике. Кроме того, каждый обеспечивался проездным Эггеда ( израильская автобусная компания) за символическую сумму шекелей в 50, мог ездить сколько хотел и куда хотел, кроме Эйлата. Также кибуц держал парк машин, штук 15-20, которые стоили символические деньги за километр, но было проблематично их получить, всегда заняты солидными людьми. В конце девяностых, когда нравы стали попроще, люди, которым машины хронически не доставались, стали покупать свои, еще позже машины стали хорошо платными и парк сократился до трех единиц. Вообще у кибуцных машин двигатель не успевал остывать, на них постоянно кто то ездил.
Кибуцник теоретически не мог иметь счет в банке, свои накопления обязан держать только в кибуцной кассе, там же можно было получить ссуду под небольшие проценты. Есть персонажи, у которых скопились неплохие суммы, на чем они впоследствии и погорели, когда закончились деньги. Но об этом позже…
До середины восьмидесятых годов все дети жили отдельно от родителей. Были т.н. детские дома ( בתי ילדים ), куда сдавали ребенка по достижении трехмесячного возраста, там он и рос, ковался человек нового типа. Называлась такая система совместное проживание ( לינה המשותפת ). Родители, в свободное от дежурств и охраны время, приходили навестить, почитать сказку на ночь. Никаких длительных контактов с родителями не было, дети до окончания школы находились под попечительством воспитателей. Этот фактор имел огромное влияние на формирование кибуцной личности, думаю, до конца не оцененный.
Нельзя сказать, что эти люди не привязаны к своим теперешним семьям, но отношения с родителями у многих людей до 70-го года рождения очень и очень прохладные. Дома родителей выглядели как небольшие однокомнатные квартирки, в которых не было ни детских кроватей, ни вообще места для детей. Зато была практика подселения «примуса» — это когда в квартирке семейной пары поселяли дополнительного третьего человека, которому больше негде жить. «Примус» — потому что шумит и мешает уединению. Имею подозрение, что система была применена с целью снизить темпы прироста населения… В 80-х решили отказаться от совместного проживания и перейти к семейному проживанию ( לינה משפחתית ). Под этот проект ко всем кибуцным домам были пристроены дополнительные комнаты и дома стали походить на дома.
Все дети, начиная с трехмесячного возраста, поступают в ясли ( родители ведь должны трудиться на благо общества ), потом — в детский сад. Все это работает с 7 утра до 4-х дня, для кибуцников бесплатно. Потом школа в соседнем кибуце, причем максимально огражденная от влияния извне — в ней учатся только кибуцные дети, никого постороннего. Когда в нашу школу хотели перевести детей из соседнего мошава — был большой скандал, но у кибуцов уже не то влияние, как было раньше и таки перевели. Родительские собрания проходили по очень удобной схеме — учителя приезжали в кибуц, рассаживались в клубе, ты подходил к кому надо, очень быстро и оперативно, почти без отрыва от производства. После учебы, или перед ней дети работали — кто на полях, кто в коровнике, кто на кухне, но работать было обязательно. Денег им не платили, кибуц оплачивал школу и учебники, также поездку в Польшу в Аушвиц ( по обязательной программе ), учебу на водительские права и все, что с этой учебой связано. Во время каникул — летний лагерь ( кайтана ) с поездками по стране, старшие дети работали.
После школы — армия, обязательно элитные части, в кибуц приезжал представитель военкомата и воспитатели определяли кого куда. После армии дети должны поехать в путешествие, но как это сделать без денег? А очень просто. Система называется במב»ח — בן משק בזמן חופש. На русский это не переводится, используем суржик — бамбах. Это значит, что кибуцный ребенок из одного кибуца переезжает жить и работать в другой кибуц, где и получает зарплату за свою работу, копит деньги год-полтора и после этого едет куда хочет на свои законные. Когда ребенок накатается по миру ( попадаются экземпляры, которые занимаются этим десятилетиями), то ему нужно где то учиться. Сдают психотест, и кто может — поступают в университет или технион. Кибуц оплачивает учебу и проживание. Конечно, не все сразу, надо подождать своей очереди, но почти все дети выучились и оставили кибуц, тут ведь работы для них нет. Взрослые кибуцники тоже могли учиться, но тут тоже по очереди, все не так просто.
Идеология и жизнь
Кибуц идеологизирован насквозь. Настолько матерых марксистов я не видел нигде, в России в мое время такие уже не водились. Телевизор — один на всех и в клубе, газета — каждый получает одинаковую. Один мне рассказывал, как он хотел получать другую газету, но в кибуце ему сказали, что он не может решать, какую газету ему читать, только собрание кибуцников, о котором ниже. В общем — настоящий Оруэл как он есть. Стучать друг на друга — обычное дело, увидел у соседа запрещенный чайник или лишние штаны — пошел в секретариат и донес не расплескав, так, из чистого энтузиазма. Общество закрытое, постоянно внутри происходят всевозможные ссоры. Как всегда, одни равны, другие равнее.
Недавно случайно услышал, как одна девяностолетняя женщина рассказала, почему она терпеть не может другого девяностолетнего товарища. Оказывается, во время войны за независимость, в 1949 году (!) она, тогда еще молодая девушка, была эвакуирована с детьми в Хайфу. И вот этот товарищ сам звонил по телефону в кибуц, а ей не дал поговорить с мужем. Шестьдесят лет прошло, а она ему этого не забыла. Кремень, а не люди. Вероятно, старческое, но вряд ли. Сейчас думаю, что мы наверное прижились в кибуце, потому что первые годы не слишком хорошо понимали происходящее вокруг. А потом привыкли. Кибуц закупает на всех одежду и обувь, все чин чином. Но и эту одежду надевали только по праздника, так то всегда в рабочей ходили. Также раньше у всех была одинаковая домашняя утварь — столики там, стулья и все такое.
Oсобенно я любил мобилизации в курятник на уборку созревшего продукта.
Это благородное занятие оставило неизгладимый след на моей психике. Куры, как известно, растут 2.5-3 месяца. За это время они ни разу не видят солнца, двери курятника никогда не открываются, кто ухитрился сбежать — обратной дороги нет. Всем хозяйством занимается один мрачный мужик по имени Хаим Рабинович, который задает курам корм, следит за температурой и выносит трупы. В один прекрасный день Хаим решает, что пора, заказывает грузовик и десяток кибуцников. Счастливчики, получившие приглашение, одеваются попроще и приходят в курятник в 12-ти ночи. Почему ночью? А ночью куры спят и не разбегаются.
И вот Хаим открывает врата ада закрытые 3 месяца назад двери, кибуцники заходят в курятник, и начинают грузить кур в контейнеры. Запах изумляет, куры с перепугу гадят на руки и бьют крыльями, но ты не обращаешь ни на что внимания, а заходишь, садишься на корточки, обеими руками нашариваешь в темноте несколько пар ног, хватаешь их и тащишь к контейнеру. Пикантность процессу придает то, что свет не включают. И так 4-5 часов с небольшими перерывами. Феерия. Поначалу городскому жителю трудновато, но на второй раз уже ничего. Теперь этим занимается арабская компания, которая нанимается тем же Хаимом, бодро приезжает, привозит куроуборочный комбайн и бодро делает всю работу почти не запачкав рук, заодно выгребая все дерьмо на витамины.
В кибуце есть 2 завода — магнитный и гипсовый, поля и плантации. Также есть гипсовый карьер, правда, теперь без разрешения на добычу. Это тот самый знаменитый карьер около Менахемии, в котором образовалось Исчезающее озеро ( עגם הנעלם ), и зеленые не дают там больше копать. Злые языки утверждают, что озеро существует из за лопнувшей трубы, но саму трубу никак не найдут и пока что озеро считается естественного происхождения. Залежи гипса существуют по всему нагорью Сирин, это то же самое месторождение, что и на Кипре, просто часть его скрыта Средиземным морем.
Имелся коровник. Закрыли лет 10 назад по программе по укрупнению мелких хозяйств — свезли всех коров в один большой межкибуцный хлев. Считаю это ошибкой, он имел огромное воспитательное значение — почти все дети прошли через него, все же доступные рабочие места и трудовое воспитание.
Волонтерское движение ( מתנדבים ) тоже представляло из себя какой то источник дохода ( или расхода? ). Приезжали люди со всего мира, бесплатно работали на полях и заводах за еду и экскурсию куда нибудь раз в неделю. Их было много и они вечно менялись, но некоторые задерживались на годы. Единицы были лентяями и пьянчугами, но большинство честно работали. А некоторые волонтерки повыходили замуж за кибуцников и оставались здесь навсегда. У нас есть несколько таких семей. Ну и конечно некоторые кибуцницы выходили замуж за волонтеров и оставляли кибуц.
Также часть кибуцников работают вне кибуца — учителя, пару инженеров на окрестных заводиках, водители грузовиков. Их зарплата заходит в кибуц, и это неплохие деньги.
Перейдем к самой деликатной части рассказа. Кибуц управляется общим собранием (אסיפה כללית ), но есть нюансы 
Существует секретарь кибуца(מזכיר קיבוץ), управляющий хозяйством ( מרכז משק ), экономическая и прочие известные мне комиссии (וועדות). Обычно все начальство — это представители «правящих» семей ( в начале моего рассказа упоминались семьи ), они и решают. Любое решение должно пройти всеобщее голосование, и всегда проходит, потому что на голосование никогда не поставят вопрос, по которому нет консенсуса. Также существует устав (תקנון), который изменяется в зависимости от обстоятельств.
В нашем кибуце сложилась ситуация, когда наиболее толковые кибуцники по тем или иным причинам оставили кибуц, управление перешло к не самым умным людям. Почему так случилось? Демократия У кого больше голосов — тот и решает ( т.е. большие семьи решают все ). Наверное, есть кибуцы, где в большинстве оказались хорошие и умные люди, я по крайней мере в это верю, но не у нас. Плюс к этому кибуцники, решившие оставить кибуц, получают выходные пособия (דמי עזיבה), не огромные, но если оставивших много… Ну, и самое главное — у кибуца закончились деньги, он перестал получать дотации от государства. Случилось это после отставки правительства Барака, в начале 2000-х. А по причине того, что кибуц не хотел принимать новых членов — существенно уменьшились все денежные поступления. В результате кибуц был вынужден блокировать на своих счетах накопленные деньги кибуцников, большая часть этих денег закрыта до сих пор. Выиграли те, у кого были подпольные счета в банках. Ну и те, кто ничего не накопил.
После этого почти все то, о чем вы читали так долго, практически перестало существовать, денег то нет. И началось то, что нам уже хорошо известно по российскому прошлому — передел, перестройка и приватизация. Отменили бюджет, на заводах стали платить зарплаты, каждый получил ту сумму, которой он смог добиться. Кибуцный магазин заметно подорожал, прачечная и столовая стали брать деньги за свои услуги. Народ в массе закупил стиральные машины и стал стирать сам, в столовой за деньги тоже оказалось не так вкусно. Из за отсутствия желающих столовая постепенно перешла только на обеды, а вскоре и совсем закрылась. Это стало проблемой для части кибуцников, особенно пожилых — в массе народ готовить не умеет, в программе кибуцного воспитания такого не предусмотренно, человек будущего должен был питаться в столовой. Но как то приспособились.
Пожив 2 года в «первом доме на родине» получили квартиру в только что построеном двухквартирном доме, где и живем по сей день уже 20 лет.
Общими остались только детские сады и праздники, все остальное стоит денег. Из зарплаты нужно платить налоги на содержание кибуца. Кроме того, секретарь и управляющий теперь нанимаются на стороне, появились люди, называющие себя специалистами по управлению кибуцами. От прежней хорошей жизни и гениального управления осталась куча долгов, которые постепенно выплачиваются. Чем? Есть чем. Завод, на котором я работал, закрылся, но осталась контора по продаже магнитов и их проверке, что имеет, как оказалось, неплохой рынок. Контору откупил у кибуца предприниматель из Натании, и волшебным образом стал получать прибыль, хотя никого и не уволил. Часть прибыли начал вкладывать в развитие, такого при кибуцном правлении вообще заведено не было. Гипсовый завод купил Тамбур ( большая израильская компания ), тоже почему то все стало доходным.
Поля и плантации теперь принадлежат большой аграрной фирме, а немногие кибуцники, работающие там — тоже наемные на зарплате. Все эти компании отчисляют кибуцу долю с прибыли плюс налоги с зарплат. На это содержится управляющий аппарат и выплачиваются долги. Почему не поставить своих управленцев? Клановая система кибуца окончательно рассыпалась и не способна ни о чем договориться, такое же положения во многих окрестных кибуцах. Минусы развала — их много. Главным образом исчезло то ощущение общности, стало менее комфортно. Но все равно, далеко не как в городах.
Плюсы — и их не мало. У людей появилось свободное время, нет постоянных дежурств и мобилизаций. Люди строят и перестраивают свои дома, сами ищут себе работу и занятия, не надо ни перед кем отчитываться.
