2011, Порт-о-Пренс

Вечером, в день перед выборами, я долго не мог уснуть. Все волновался, не знал чего ждать. Начнут ли громить город прямо с утра, или все же подождут немного до вечера? Будет ли интересная картинка на выборах? Долго ли будет возможно работать на этой страшной жаре?

Проснулся без пятнадцати шесть утра сам, без будильника. За окном громко кукарекал петух. Неугомонный гаитянский петух. Именно таких я видел уже позже днем, с перевязанными лапами, подготовленными к продаже, покорно ожидавших своей неизбежной участи, вчера днем в центре города. Грустно склонив голову, уже не тратя лишних сил на сопротивление, бедные птицы просто сидят, спрятавшись в тень, и ждут когда кто-то купит их, что бы приготовить себе ужин.

Так же и люди. Честно, ни мне, ни вам, не важно, кто победит на этих выборах. Даже жителям острова Гаити не важно, кто победит на этих выборах. Даже начальникам в ООН не важно, кто победит на этих выборах. Даже Соединенным Штатам не важно, кто победит на этих выборах. Важно это только тому, кто победит на этих выборах.

Люди, вернее те страдальцы, которых с трудом уже можно назвать людьми, вынужденные продавать собственные тела и промышлять разбоем просто, чтобы прокормить семью, просто чтобы не сгнить в духоте бесплатной гуманитарной палатки, просто чтобы не умереть от голода в отсутствии помощи, вот эти люди, населяющие Гаити, уже смирились с тем, что, за кого бы они ни отдали свой голос, — за Мишеля Мартели, популярного в стране матерщинника-шансонье, имеющего наибольшие шансы на победу, просто потому, что он вложил больше денег в бунтарей и агитацию, или за Мирланду Манигат , бывшую первую леди, имеющую большие связи и вес в политическом истеблишменте, все равно они останутся бомжами, медленно умирающими, гниющими, убивающими и бесконечно размножающимися.

Президента республики Гаити может интересовать только одно: чтобы положение дел никогда не менялось. Став президентом, он получает доступ к кормушке государственных и международных денег, удобный джип с кондиционером и резиденцию. Конечно же, надо ездить в сложные командировки в Соединенные Штаты, Европу, Латинскую Америку, просто чтобы рассказывать о том, как сложно и плохо живется на Гаити, чтобы просить еще о помощи, приглашать еще журналистов, которые будут ужасаться тому, что они видят, чтобы жать руку большим ООНовским чиновникам, благодаря их за то, что они работают на Гаити.

Только ни один президент никогда не станет заниматься тем, чем стоило бы — пытаться дать людям хоть какую-то работу, создать систему здравоохранения и образования, дать людям возможность жить. Сейчас же у людей нет никакой надежды.

С шести утра должны были начаться выборы. В восемь я приехал на избирательный участок в лицей Туссена-Лувертюра. К этому времени там собралась огромная толпа, ожидавшая, когда же наконец привезут бюллетени для голосования. От лицея мы поехали к национальному стадиону, где был создан огромный пункт голосования. Около него со своими удостоверениями в руках бесновалась толпа людей, вопивших: «Мы хотим голосовать! Мы хотим голосовать!». Их не было в списках. Через час в лицей Туссена привезли все-таки бюллетени, и мы смогли заснять процесс голосования. Потом мы проехали еще по нескольким избирательным участкам. Оказалось, голосовать можно было не везде. К вечеру, как мне рассказал мой проводник, бюллетеней на стадионе, где в основном должны голосовать люди живущие неподалеку, в лагере пострадавших от землетрясения, так и не появилось. Это нормальная ситуация, никто этому не удивляется, это местный колорит. Так делаются дела на Гаити.

После землетрясения весь мир собирал деньги в поддержку Гаити. Были собраны миллиарды долларов. Сегодня мне рассказали забавную историю про десять миллиардов, которые собрали какие-то добрые люди где-то по всему миру. Деньги готовы были выдать только MINUSTAH, миссии ООН на Гаити. Причем выдать их должны были не наличными, а подрядами и продукцией. Например, MINUSTAH предлагает правительству Гаити построить госпиталь, который будет полностью оплачен деньгами, собранными на добровольные пожертвования. Строить должна компания-подрядчик, которую выберет ООН, она же завозит строительные материалы. Гаитянская сторона просто смотрит на этот процесс и ждет завершения строительства. Потом, ножницы, красная ленточка, вспышки фотокамер , и довольные гаитянские больные лечатся от всех болезней уже в новом и современном госпитале. Только правительство Гаити отказалось от такого предложения не только по одному проекту, по всем. Так эти миллиарды и зависли где-то на счетах ООН. В ответ они предложили другую схему — дайте нам миллиард долларов наличными, а остальные девять оставьте себе. Мы тут сами разберемся, что делать с деньгами, ведь мы лучше знаем собственную страну.

Никому, кроме простых людей, не выгодна нормализация ситуации на Гаити. Отели с радостью дерут по сто долларов за дрянную комнату, где по стенам бегают ящерицы (только что одна пробежала мимо!), и еще требуют доплачивать по пятнадцать долларов за право искупаться в бассейне, который уютно расположился во дворе. ООНовцы с важными лицами разъезжают по развалинам города на Land Cruiser 200 и Nissan Patrol,- автомобилях, цена каждого из которых, по местным расценкам, сопоставима с постройкой нескольких сотен, а может и тысяч домов для местного населения, и платит тройные зарплаты своим иностранным сотрудникам. Богатый люд живет в отдельном квартале, Петионвилле, покупает в бутике Cartier украшения, а в салоне Porshe — новенькие Cayenne, и будто бы не замечает, что в километре от них люди, потерявшие все, уже не имеют даже надежды.

Те, кто управляют республикой Гаити, не будут делать плохо себе, и не станут трудиться ради честных денег, когда деньги с легкостью можно взять у остального мира. Это в крови у местного населения. Когда «бланко» идет по улице, нормальное желание ,которое возникает у местного населения, — это взять денег. Причем не один доллар, а десять. И если, вдруг, «бланко» даст пять, то их возьмут с неохотой, вроде как, ну ладно, но еще пятак, снежок, за тобой. Они заранее считают, что мы им должны, потому что это мы их приволокли из Африки на Гаити, и это мы их тут бросили, перестали кормить, поить и дали им независимость.

Самое страшное в том, что ситуация эта безвыходная. На Гаити всегда было плохо, и всегда будет. Вопрос в том, будем-ли мы всем миром беспокоится, переживать, платить деньги, чтобы пытаться нормализовать ситуацию, или нет?

Во мне борются противоречивые чувства. Разум мой понимает — сколько денег ни влей, все равно здесь будет либо жесткая диктатура, пускай даже международных властей, либо хаос. Выбор, как никогда, прост. Только сметя всю нынешнюю шелуху к черту, нормально отстроив заново страну, купировав все коррупционные схемы, введя полное и неукоснительное исполнение законов, только так можно поставить эту страну на путь возрождения.

С другой стороны, если никто не готов к решительным действиям, то какого черта!? Почему весь мир должен вечно подставлять подушку между стеной и головой дураку, который всю свою жизнь стучит головой об стену? США и ООН уже однажды надавили на Гаити, ввели эмбарго на поставку всех продуктов, кроме еды и медикаментов. Тогда это было нужно для возвращения в страну Жана-Бертрана Аристида, единственного президента, при котором было хоть что-то похожее на жизнь, пусть это и была диктатура, с тайной полицией и нарушением всех возможных прав человека. Как только весь цивилизованный мир прекратит помогать этому государству, как только жители Гаити поймут, что рассчитывать не на кого, кроме себя, только тогда они смогут стать нормальными и полноправными участниками мирового социума. Но ведь не вся страна заслуживает того, чтобы быть так жестоко наказанной, ведь есть те, кто честно работает, живет и делает все от него зависящее, чтобы жизнь не сводилась просто к поиску еды.

И я успокаиваю себя и смотрю на маленьких детишек, которые уже родились в палатках на площади перед разрушенным президентским дворцом, ведь они ни в чем не виноваты. Они не должны нести ответственность за тех, кто превратил эту страну в хаос. Смотрю на детей, которые среди всей этой ужасающей катавасии улыбаются, веселятся и еще не понимают, что им предстоит в их бессмысленных и бесцельных жизнях.

Я жалею их. Жалею, пока кто-то из них не протягивает руку и не говорит фразу, которая обозначает переход из беззаботного детского мира в мир озлобленных и несчастных — «Бланко, дай денег!».

via